Когда Дробышева договорила, вернулся Олег, и я, увидев его, на радостях залпом выпила весь бокал шампанского. Учитывая, что съела я за это время только два крошечных канапе, повело меня знатно, и Бестужев это заметил.

— Ты уж постарайся больше не пить, — шепнул он, садясь рядом, и ненавязчиво коснулся моей руки. — Ты мне на сцене пригодишься.

— На какой сцене? — пьяненько уточнила я, и Олег улыбнулся.

— Тут одна сцена, Нина.

— Ты… — Я вытаращила глаза. — Ты меня с собой потащишь, что ли?

— Не я потащу, а мы вместе пойдём. А ты как хотела?

Я задумалась.

— Не знаю.

— Раз ты не знаешь, знать буду я. Запомни это правило.

— Диктатор, — проворчала я, но больше ничего сказать не успела — в зале заиграла громкая торжественная музыка, и под грохот аплодисментов и криков «у-у-у!» на сцену вышли трое: Герасимов-старший, Андрей и Марина Левинская.

Следующие минут пятнадцать Арсений Викторович длинно и витиевато распинался про ушедший год, успехи и достижения, планы на будущее, а затем начал награждать особо отличившихся сотрудников и авторов. Вперемешку, чтобы скучно не было — сотрудник, потом автор, потом опять сотрудник, и так далее.

Награждали, как я понимала, тех, кто проработал в издательстве больше десяти лет, и я заскрипела зубами — если бы не Андрей, меня бы наверняка наградили! Десять лет работы у меня в середине декабря исполнилось.

Но ладно уж, меня не наградят, зато наградят Бестужева. Кстати, об Олеге…

Когда генеральный назвал его фамилию, в зале на мгновение настала тишина — и только потом все захлопали, правда, тянуть «у-у-у» отчего-то никто не решился. И Олег, взяв меня за руку, бросил, подхватывая с собой ярко-розовый подарочный пакет:

— Пойдём, Нина.

Идти до сцены было всего несколько шагов — но они оказались одними из самых сложных в моей жизни. Под прицелом множества глаз и светом софитов… ну просто восхождение на сцену великой актрисы.

Когда-то я сравнивала свой роман с Андреем со спектаклем — теперь пришло время выйти на последний поклон.

71

Олег

Да, Бестужев обычно не любил быть в центре внимания, но сейчас, пока он вышагивал к сцене, провожаемый взглядами нескольких сотен человек, ему неожиданно захотелось рассмеяться от нелепости и театральности ситуации. Возможно, Нина ощущала нечто подобное — так или иначе, но её губы дрожали, а рука, которую Олег сжимал в своей ладони, резко стала более прохладной.

Яркий свет, льющийся на сцену из прожекторов сбоку, немного слепил глаза, но Бестужев всё равно отлично рассмотрел лица стоящих перед ним людей — Герасимов-старший был невозмутим, как слон, Марина Левинская изучала Олега с любопытным дружелюбием, Андрей — откровенно угрюмо. За всё время, что его отец награждал авторов и сотрудников, выдавая к дипломам ещё и конверты с премией, парень ни слова не сказал, только улыбался иногда, но исключительно беспомощно.

Речь Герасимова-старшего была стандартной… до определённого момента. Конечно, ничего нового в благодарностях за плодотворное совместное сотрудничество не было и быть не могло, но закончилось всё неожиданно.

— Кроме заслуженного диплома и не менее заслуженной премии, у меня к Олегу есть заслуженное деловое предложение, — после небольшой паузы произнёс Арсений Викторович, и в зале все замерли. Да и сам Олег застыл, гадая, что за предложение может сделать Герасимов, ещё и подобным образом — стоя на сцене во время новогоднего корпоратива двадцать пятого декабря. — Но прежде чем его озвучить, я хочу сообщить всем сотрудникам издательства, что с начала нового года у нас с вами будут некоторые изменения в работе, касающиеся руководящего состава. Отныне моим заместителем по работе с редакциями и производственным отделом будет не Андрей Арсеньевич, а Марина Игоревна Левинская. Андрей у нас переходит в компанию её отца, а Марина остаётся здесь, будет учиться издательскому процессу. У неё есть несколько предложений по реорганизации процесса, одно из них касается и вас, Олег. Точнее, Олег и Нина, — на мгновение губ Герасимова коснулась слабая ироничная улыбка. — Олег регулярно публикует на своих ресурсах в социальных сетях рекомендации различных книг, фильмов, выставок и других массовых мероприятий, и у него отлично получается. Марина Игоревна предложила создать вашу, Олег Борисович, именную редакцию, где вы будете выпускать произведения современных авторов, которых можете рекомендовать лично. По результатам конкурсов, например, или тех авторов, кто отправил рукописи самотёком.

Нина, стоявшая рядом с Олегом, что-то сдавленно замычала. В зале по-прежнему стояла тишина, и если бы на улице была не зима, Бестужев наверняка расслышал бы, как жужжат мухи.

— Предложение интересное, — кивнул Олег и заметил, как Левинская сверкнула в его сторону многообещающим взглядом. Тут даже слова были не нужны — Бестужев отлично понимал, что верность в браке не станут хранить ни Андрей, ни Марина. — Но мне нужно подумать. Подобная нагрузка здорово скажется на моём физическом и моральном спокойствии. Если выпускать чужое, когда писать своё?

— Конечно, подробности мы обсудим позже, — согласился Арсений Викторович. — И пока каникулы, можно будет подумать и оценить возможности. Ну а пока… — Генеральный махнул рукой, и из колонок раздалась торжественная музыка, а зрители послушно захлопали, повинуясь дирижёру. — Поздравляю с наступающим и надеюсь на дальнейшее ещё более плодотворное сотрудничество.

Намёк был непрозрачный — скорее, он отдавал кислотным цветом, как куртки строителей на стройплощадке, — и Бестужев кивнул, принимая диплом и приклеенный к нему сзади конверт. Покосился на подарочную продуктовую корзину, которую выдавал один из сотрудников сразу после схода со сцены, вздохнул — всё же гораздо удобнее, когда её на дом привозит курьер, — и сказал в микрофон:

— У нас тоже есть для вас подарок, как видите — я же не зря сюда с пакетиком поднялся. Точнее, не для вас, а для Андрея Арсеньевича. — Бестужев передал Нине диплом с конвертом, чтобы не мешались, и, сжав её ладонь в одной руке, а во второй по-прежнему держа подарочный пакет, шагнул вперёд, к недоумевающему Андрею и удивлённой Марине. — Это наш с Ниной свадебный подарок. Мы подумали, что именно этой вещи вам будет не хватать в семейной жизни. Хотя у Марины Игоревны, возможно, есть нечто подобное, а вот у вас, Андрей Арсеньевич…

Бестужев всучил Герасимову-младшему в руки свой пакет и ничуть не удивился, когда туда, отодвинув в сторону мишуру, почти нырнула любопытная Левинская. Замерла, хлопая глазами, а потом расхохоталась так, что софиты задрожали. Заливалась смехом, всхлипывая, и даже показала Олегу большой палец — одобряю, мол.

Зато Андрей не одобрял. Глядя внутрь пакета, он то бледнел, то краснел — и в конце концов всё же отвёл глаза, с яростью посмотрел на Бестужева и процедил:

— Благодарствую.

— Не за что, — усмехнулся Олег и потянул Нину прочь со сцены.

Конечно, в зале наверняка поняли, что содержимое пакета явно было чем-то вроде мести Бестужева Герасимову-младшему, но Олег не обольщался — что именно лежало в пакете, никто не узнает. Марина Левинская не дура, унижать будущего мужа не станет. Посмеялись — и достаточно.

— Что вы туда запихнули-то? — поинтересовалась Нина, приподнимаясь на цыпочках, чтобы прошептать этот вопрос Олегу на ухо.

Он наклонился, задев губами её щёку, и негромко ответил:

— Страпон. Тот самый. Без упаковки, чтобы лучше видно было.

— Что?! — изумилась Нина, моментально отстраняясь, а потом её лицо побагровело, исказившись от сдерживаемого смеха, руки затряслись, и она всё же засмеялась — тише, чем Левинская, но тем не менее очень искренне и заразительно.

72

Нина

Поступок Олега словно что-то переключил в моей голове — щёлкнул выключателем, и все сомнения последних недель рассыпались, как крупа из разрезанной упаковки.